Первый том данной работы (Введение в мирологию) был посвящен фундаменту здания мирологии, который складывается из каркаса общефилософских понятий и категорий, а также общих науковедческих принципов и правил. По логике, второй том должен был бы описать различные блоки самого здания мирологии, другими словами, представить категориально-понятийную сеть, на основе которой можно было бы научно анализировать и прогнозировать весь процесс мировых отношений. Реализацию этой задачи мне пришлось отодвинуть для третьего тома, поскольку она была бы не понятна, если не проанализировать положение вещей, какое сложилось в области исследований международных отношений в настоящее время. Поэтому во втором томе будут рассмотрены теории, идеи и проблемы, которые обсуждаются профессиональными теоретиками в русле теорий международных отношений (ТМО) из различных стран и различных школ. При этом упор будет сделан на критическом анализе проблем, которые вызывают наиболее спорные суждения среди теоретиков.


Говоря о полезности и необходимости критического анализа современного состояния ТМО, надо иметь в виду, что за почти столетний период исследования в области международных отношений они превратились в обширнейший пласт обществоведческой научной литературы, по объему не уступающий работам в сфере социологии, государствоведении (после Второй мировой войны получившее название политологии), правоведении и других смежных наук. Напомню, что историографы указывают, что сама дисциплина ТМО берет начало от созданной в Англии Кафедры междуна
#1088;одных отношений при Уэльском университете (г. Аберистуит) в 1919 г. Причиной создания такой специализированной кафедры стали попытки первых теоретиков осмыслить круг вопросов, связанных с мировой войной: является ли война результатом «международной анархии» или результатом непонимания и просчетов, а также безумства политиков, которые потеряли контроль над событиями в 1914 г.? В то время такого типа вопросы не казались столь наивными как сейчас, поскольку они подпитывались обширной литературой различных писателей, которые утверждали, что эта война произошла случайно из-за дурных политиков.


Поначалу по своей форме и содержанию «теоретические» книги напоминали традиционные исследования, описывающие и анализирующие истории дипломатии или внешней политики конкретных государств. Позже стали публиковаться работы уже анализирующие взаимоотношения и взаимодействия государств в рамках определенной системы, например, в Европе, или на Дальнем Востоке. И только перед самой Второй мировой войной начали появляться труды теоретического характера, закладывавшие зачатки фактически новой дисциплины – теория международных отношений (ТМО), напоминающей по своим функциям теоретическую физику в сфере естественных наук.


Для этого были объективные основания. Обычно западные ученые увязывают появление ТМО, как и было отмечено выше, с попытками разобраться в причинах возникновения войны. При этом «забывают» назвать еще одну причину, возможно, даже более важную: появление на мировой арене Советской Республики. С момента своего возникновения она вела себя «не по правилам». Провозгласила лозунг: без аннексий, без контрибуций. То есть превращала главный интерес любой войны в бессмыслицу. Другой лозунг: «через головы правительств». Имелось в виду, что Советская республика выдвинула принцип общения с «народами» через головы их правительств напрямую, решая те или иные внешние задачи. Принцип мирного сожительства, выдвинутой этой республикой на Генуэзской конференции (1922 г.), также озадачил Запад. По инициативе СССР возник Третий интернационал, ставший весомым актором на мировой арене. Другими словами, рушились все стандартные стереотипы поведения государств на международной арене, которые требовали, с одной стороны, осмысления, с другой – ответной реакции на новые формы взаимодействия с новым типом государства. Неслучайно, фактически первой полновесной теоретической работой в сфере МО была именно книга специалиста по России – Э. Карра.


После же Второй мировой войны, когда СССР стал второй сверхдержавой мира после США, взаимодействия между которыми определяли структуру мировых отношений, все первоначальные теоретические школы в области ТМО как на Западе, так и на Востоке формировались под воздействием политики этих двух сверхдержав. Привязка теоретиков к биполярному противостоянию ослабла лишь после разрушения Советского Союза, результатом чего стало появление теоретических школ, обративших внимание на другие проблемы международной жизни, которые, как оказалось, не менее опасноемкие, чем проблемы, которые когда-то возникали из-за противостояния между США и СССР.


В данном томе я намерен проанализировать не столько школы теоретиков МО (причина объяснена во Введении), сколько идеи и теории тех ученых, которые оказали наиболее заметное влияние на всю дисциплину ТМО. Хочу подчеркнуть, что это не будет пересказом их взглядов в историографическом ключе, как это делается в сотнях книг. Моя работа – критический анализ основных постулатов, принципов, теоретических положений ключевых фигур в рамках школы политического реализма и неореализма. Этому будет посвящен первый раздел работы. Второй раздел – разбор ведущих представителей идеологизированных школ, которые стали особенно популярны с конца XX века. Отдельно выделен анализ работ И. Валлерстайна, как современного теоретика, оказывающего влияние на очень широкий круг исследователей. В четвертом разделе внимание будет обращено на национальные особенности в исследованиях МО тех стран, которые мало известны среди теоретиков Запада.


Весь том неслучайно назван гобсовским афоризмом – война всех против всех. Дело в том, что теоретические школы не возникают просто как «толерантно» постулирующие специфические идеи, принципы или понятия. Теоретики формулируют их в противовес и даже в борьбе с другими идеями, принципами и понятиями. Формально борьба между школами проходит в формате дискуссий, но эти дискуссии происходят главным образом среди идеологически родственных школ. Когда же их начинает разделять идеология, то эти дискуссии принимают форму либо политкорректных нападок друг на друга, либо, в случае резко противоположных идеологий типа марксизма и либерализма, борьбы без политкорректности.


Хотя я являюсь приверженцем марксистской идеологии, однако как исследователь я пытаюсь избегать любых идеологий, к чему призываю и других работников науки. Возможно, мне это не всегда удается, но в любом случае у меня нет предубеждений против личностей авторов, какой бы идеологии они не придерживал&##1080;сь. Я критикую не людей, а идеи, которые не отражают объективной реальности и которые вносят путаницу в понимание тех или иных явлений, а также сущностей мировых отношений. Даже, когда я употребляю словосочетание буржуазный автор, у меня нет предубежденности против него. Тем более что у некоторых буржуазных авторов науки может оказаться больше, чем у авторов, скажем, неомарксистского толка. Говоря же о буржуазных авторах, я имею в виду тех, кто рассматривает капитализм не как исторически преходящее явление, а как вечное состояние общества без дальнейшего перехода на качественно более высокую ступень человеческого развития. При этом сами авторы могут и не осознавать свою буржуазность, просто не задумываясь над этим.


Теперь несколько замечаний технического характера, предназначенных для русского читателя. Поскольку слово сила на английском языке передается множеством слов, каждое из которых имеет собственное содержание, то, чтобы это содержание сохранить и в русском тексте, я вынужден рядом с русским словом сила добавлять английские слова типа сила-power, сила-force, сила-strength и даже сила-authority. И в этой связи о некоторых переводах английских книг на русский язык. Русские переводчики, не обращавшие внимания на нюансы многих явлений теоретического характера, не адекватно передают содержание текстов. В таких случаях я ссылаюсь на оригиналы, хотя эти книги и существуют в русском переводе.


Есть небольшая проблема и с воспроизведением на русский язык некоторых английских имен. Как я понял, в русском языке нет однозначных правил их транскрипции. Например, имя William передается то как Вильям, то как Уильям. Еще больше разночтений в передаче такой необычной фамилии как Keohane. Одни передают его как Кохэн, другие как Коган, некоторые – Кеохане. В таких неоднозначных случаях, а также, когда речь идет о спецтерминах, в скобках указывается оригинальное правописание.


В данной работе, как и в предыдущих, мне приходится часто цитировать авторов, что, по мнению многих читателей, затрудняет чтение. Возможно, это и так. Но надо иметь в виду следующее. Данная работа – не публицистическое эссе и не разговор на заданную тему. Цель работы, как и было сказано в первом томе, – формирование науки, обозначенной мной как Мирология. Этот процесс объективно побуждает меня к борьбе практически со всеми теоретиками и международниками, писавшими и пишущими по теме международных и мировых отношений. Чтобы показать ложность или неадекватность теорий своих предшественников, мне необходимо точно воспроизвести их идеи, которые в пересказе могут быть затушеваны или просто искажены. Цитирование же заодно передает стиль мышления авторов, который нередко раскрывает сущность исследователя точнее, чем даже содержание его работы. В этой связи не могу не вспомнить совет Ф. Энгельса, данный им в Предисловии к «Капиталу». В нем он писал: «Если желаешь заниматься научными вопросами, необходимо прежде всего научиться читать сочинения, которыми хочешь воспользоваться, так, как их написал автор, и прежде всего не вычитывать из них того, чего в них нет».


И последнее. Читатель, особенно русский, может подумать, что в ходе критики того или иного автора я придираюсь к словам. Разъясняю: я придираюсь только к тем словам, которые авторы используют как понятия без объяснения его содержания. И если автор не понимает разницу между словом, термином и понятием, а также разницу между понятием и категорией, это означает, что его работа не имеет отношения к науке, а относится к жанру, как теперь стало модно говорить в России, «нарратива», то есть рассказу или повествованию о чем-то. Наука – это понятийное мышление. Кто им не обладает, тот, по выражению Ницше, является «научным работником», но ни в коем случае не ученым.


Хотя в данной работе, как и во всех предыдущих, я пытался избегать наукообразного стиля изложения, она не проста для чтения из-за сложностей разбираемых в ней проблем. Чтобы понять эти проблемы, необходимо приложить немалые усилия и умственный труд, а самое главное – страстное желание познать, куда же движется человечество. Именно на такого читателя и рассчитана данная работа.


 


Алекс Бэттлер